Долгая (от «Танка» до «Деревянного магазина»)

Читая отчеты Троицкого братства, невольно обратил внимание на информацию говорящую о том, что кружка для сбора денег находилась и на квартире госпожи Черновой. Эта та самая Мария Федоровна Чернова, которую можно назвать «тамбовским Иовом». Жизнь ее сплошное страдание. Рано лишилась родителей, рано вышла замуж, а после очередных родов приобрела какую-то странную форму почечно-каменной болезни, когда камни периодически выходили из нее как песок, причиняя невообразимые боли. Истратила все свое имение на врачей, а в моршанский пожар 1875 г. лишилась крова и последнего имущества. Затем, потеряв поочередно всех четырех детей она последние 25 лет свой жизни прожила в Тамбове в доме на Студенецкой улице, прикованная к постели (не могла даже сидеть). Как раз в эти годы Мария Федоровна стала очень популярной личностью не только в городе, но и в стране. Перечень тех лиц, которые посещали ее, занял бы не одну страницу среди них великая княгиня Елизавета Федоровна, отец Иоанн Кронштадский, митрополит Владимир (Богоявленский) да и многие другие. Тогдашний правящий Тамбовский архиепископ Кирилл (Смирнов) приходил к ней за советом и за помощью. В чем же тут дело? Чем эта больная женщина привлекала к себе такое огромное количество народа? Все очень просто: она терпеливо (выделено мной) переносила свои страдания, почти как Иов не только не возводя какие-то упреки против Бога, но и беспрерывно благодаря Его. И это несмотря на то, что страдания ее год от года увеличивались, а средства никакие не помогали. В религиозной среде такого рода люди всегда ценились. Кроме того, за свои страдания Мария Федоровна уже при жизни получила награду от Бога – дар молитвы и утешения страждущих, а умерла (в 1916 г.) с твердой уверенностью, что «Бог заботится, чтобы и здесь-то нам кое-что дать, да и туда было бы с чем явиться».[1]

Но вот я приближаюсь к тому месту на улице Долгой, откуда в былое время были видны купола Архангельской церкви, последней в этой части города (она стояла на месте где теперь площадь Льва Толстого). Первое упоминание о ней относится к 1659 г. Строили ее жители Полковой слободы, а когда в 30-х гг. 19 в. полковчан переселили на новые места они и старую деревянную церковь перенесли на новое место жительства. Вместо деревянной церкви построили на средства благотворителей в 1851 г. каменную. К 1911 г. пристроили еще два престола в честь ап. Иоанна Богослова и свт. Митрофана Воронежского. Основная часть прихожан состояла из маляров и печников, в приход также входила деревня Красная Слободка, она же Красненькое. Разрушили церковь где-то в 1938 г. Кстати, память о самой слободе еще сохранилась в названии улиц: 1 и 2 Полковая. За Архангельской церковью дореволюционный Тамбов заканчивался, еще кое-где попадались редкие домишки, а затем открывались пустыри и выгоны.

Собственно в том месте, где Долгая пересекает ул. Пролетарскую (быв. Обводная), а точнее за ней, начинается уже советская история улицы Долгой. Ряд желтых двухэтажных домов по обе стороны улицы являют собой воплощение заветной мечты большевиков. Дело в том, что именно здесь, в отдельно взятом квартале г. Тамбова, был построен коммунизм! Ну, или почти построен. Дома эти, возведенные в 40-50 гг. 20 века имели один коридор, общую кухню и туалет. И заселялись они в основном выходцами из села, которые только здесь могли почувствовать всеобщую общность интересов и научиться жить по-коммунистически. Здесь реализовалась центральная коммунистическая идея – ликвидация индивидуальной свободы и монополизация личности коллективом. Действительно, в доме такого типа никуда нельзя было деться от соседей, ни на кухне ни в туалете. При тонких стенах в комнатах все подробности личной и интимной жизни тут же становились, известны во всем в доме. Но надо сказать, что сами строители как бы соглашались с несостоятельностью коммунистической идеологии, построив часть общежительных домов из шлакоблоков, т. е. фактически из пепла, а, как известно такой материал недолговечен и со временем шлакоблоки обратятся в свое изначальное состояние – пепел.

Однако долго жить в коммунистической резервации никто не хотел, и это подтверждает следующий ряд домов, так называемых «хрущевок», пятиэтажных, серых зданий открывающихся сразу же за бывшим магазином «Богатырь». Здесь уже господствует принцип индивидуализма: у каждого пусть небольшая, но своя комната с отдельным туалетом, ванной, кухней. Общей осталась только площадка на этаже.

А следом за этими зданиями вообще начинается стихия индивидуализма и складывается впечатление, что Тамбов вернулся в свое дореволюционное прошлое, благополучно пережив все перипетии советской эпохи. От ул. Пушкарской до Магистральной вдоль всей Долгой тянутся кварталы индивидуальной застройки. В этих местах господствуют такие же одноэтажные деревянные и кирпичные дома, как в старом Тамбове, только строились они в 50-х гг. 20 века. Семьям рабочих выделялись здесь участки, и давалась возможность построить дом. Где-то здесь на улице «Правда» возвел свой дом и мой дед, выходец из трущоб Троицких Двориков. Строился тяжело и нудно, потому что простому меднику и жене его кухарке не так просто было найти деньги и материалы на строительство дома, но все же это был свой дом после стольких десятилетий жизни в полуземлянке. Потом в этом уютном светлом доме выросли мой отец, дядя, тетя. Дом становился камнем преткновения для многих родственников, но для деда с бабкой он стал воплощением мечты, до которой не смогли дожить ни их деды, ни их прадеды. Мечта эта сокровенная и живет в каждом из нас – иметь на земле свой угол, ни жилплощадь в вавилонской башне, а именно угол, где каждая пядь, пусть и условно, но принадлежит тебе.

Путешествие по улице Долгой я закончу у примечательного здания, пожалуй, единственной достопримечательности этих мест. Называется оно «Деревянный магазин». Стоит магазин напротив народного суда Октябрьского района (он через дорогу), а за ним уже высятся современные коттеджи, удобно расположившиеся на месте бывшей помойки. «Деревянный» знает каждый житель этих кварталов, потому что здесь уже много лет и днем и вечером подаются на вынос горячительные напитки. Наверное, есть что-то символическое в том, что улица Долгая начинается и заканчивается кабаком. Но если от «гуська», пройдя не один квартал, я встретил на своем пути несколько церквей (пусть теперь и воображаемых), то вокруг Деревянного магазина на многие километры кругом ни одной церкви никогда не было и нет. И тоскливо становится от мысли, что раньше у народа кроме кабака еще что-то было, для души, а теперь остался лишь «Деревянный магазин», да народный суд.

[1] Тамбовский патерик. Тамбов, 1999. Кн. 2. С. 46