Недавно прочитал книгу Леонарда Гендлина «Исповедь любовницы Сталина». /1/

Речь идёт о взаимоотношениях народной артистки РСФСР и Грузинской ССР Веры Александровны Давыдовой, солистки Большого театра с 1932 по 1956 г.г.; с 1956 г. живёт в Тбилиси, была профессором Тбилисской консерватории.

Будь чуть невнимательней, да и не живя в городе Мичурина, я отложил бы по прочтении эту захватывающую книжку в сторону, но меня привлекли сразу несколько неточностей /это только на первый взгляд/, которые уже могут говорить о содержании и правдивости книги.

Например, автор рассказывает, что в 1934 году устроили пышный обед. «Кунцевская дача. Десятки автомобилей. Кругом всё оцеплено. Гостей видимо-невидимо. Кроме вождей, писатели, учёные, артисты, художники, композиторы, кинематографисты, колхозники, спортсмены, рабочие. За приглашёнными неумело ухаживают Полина Молотова, Лора Андреева, Мария Каганович, Екатерина Ворошилова, Ашхен Микоян, Елена Стасова. Когда под руки ввели в зал физиолога Ивана Павлова, селекционера Ивана Мичурина, химика Николая Зелинского, все встали, начали аплодировать». /2/

Те, кто знает биографию Мичурина, точно скажут, что в последние десятилетия своей жизни учёный никуда не выезжал из Козлова /так ранее назывался г. Мичуринск/. Тем более за год до своей смерти, когда был больным /никто бы не отважился отправлять Мичурина за 400 километров на какой-то обед. Иван Владимирович не выезжал из города и по рабочим делам/. В 1932 году И.В.Мичурина награждают высшим орденом страны - орденом Ленина, который в то время вручали только на заседаниях Президиума ЦИК СССР. Для учёного делают исключение - посылают для вручения ордена Ленина под № 165 в Козлов заместителя главы правительства СССР П.Г.Смидовича. /3/

Василий Михайлович Кубанёв /1921-1942/ более известен читателям как поэт. Родился он в селе Орехово Курской области, где и жил до десяти с половиной лет. Потом семья часто меняла место жительства: станция Колодезная, Лиски, город Острогожск /все находятся в Воронежской области/, потом город Мичуринск на Тамбовщине, и снова Острогожск...

Чем была обусловлена частая смена жительства: Лишь 18 апреля 1991 года на конференции, посвящённой творчеству В.М.Кубанёва, проводимой кафедрой литературы Мичуринского государственного педагогического института, сестра поэта Мария Михайловна Калашникова рассказала, что их семья была отправлена на Соловки. Лишь Василий остался в деревне с тётей-учительницей. Лишь после опубликования в «Правде» сталинских «Головокружений от успехов» разрешалось увозить из лагерей детей, если за ними кто-нибудь приедет. Так как отец Кубанёва и там работал бухгалтером, то смог сделать жене документы, чтобы та уехала с малолетней дочерью домой, а вскоре сам сумел вернуться. Чтобы у односельчан не возникало вопросов, почему они вернулись рано - этим и были обусловлены переезды. /1/

Везде В.Кубанёв старается изучить историю, культуру края, сотрудничает с местными газетами. Когда в начале августа 1937 года семья Кубанёвых переезжает в Мичуринск, он сразу же бежит в редакцию «Мичуринской правды», в этом же месяце в газете появляются его статьи и стихи.

Жизнь Василия Михайловича Кубанёва /1921-1942/ - поэта предвоенной и военной поры неразрывно связана с Тамбовским краем. Один год из давдцати одного он прожил в Мичуринске, где в 1938 году заканчивал 10 класс в средней школе № 1.  /6 марта исполняется 50 лет со дня смерти В.М.Кубанёва/. Именно здесь окончательно формируется характер поэта, его мировоззрение.

В. Кубанёв намечал прожить 50 лет, причём первую половину планировал писать для себя, а в дальнейшем - для людей. А уровень того «для себя» хорошо определил известный писатель Константин Симонов: «Кубанёв моложе меня на шесть лет, и очень многие его стихи, в том числе из лучших, и очень многие его записи... относятся к 1939 года. когда ему было 18, а мне 23-24, и я уже в то лето ехал на Халхин-Гол. Однако, в его мыслях того времени - и на счёт пакта, и на счёт школы, и про то, что однажды крикнув и криком призвав к порядку, придётся потом всю жизнь кричать, многое другое - до многого  из этого я, по совести говоря, не допёр и к 23-24 годам. И уж тем более до многого из этого я не дорос тогда, когда мне было, как ему 18 - где-то в 33 году...» /1/. И ещё неизвестно, на сколько бы поднялся бы уровень, если Кубанёв «обладал в юности большими задатками», чем сам К.Симонов, «при этом он явно обладал характером... А характер в писательском деле, тоже полдела».

Это подтверждают более 200 писем В. Кубанёва, написанные за десть месяцев мичуринского периода, над которыми мне предоставила возможность поработать Мария Михайловна Калашникова.

Эти письма были адресованы Тасе Шатиловой, с которой Василий познакомился во время работы литгруппы при «Мичуринской правде». /2/ «Тася родилась в 1922 году. Была маленького роста, полненькая шатенка с очень чёрными глазами, красивая... Тася жила вдвоём с матерью, которая где-то работала уборщицей. В 1938 году вступила в комсомол. Учатвовала в самодеятельности, ходила на уроки бального танца». /3/

 «Я ЧЕЛОВЕЧЕСТВУЮ»

О жизни и творчестве поэта Василия Кубанёва

13 января 2001 года исполнилось 80 лет со дня рождения поэта Василия Кубанёва, который относится к той плеяде советских поэтов, которые не вернулись с полей Великой Отечественной войны...Два года подряд у него считаются юбилейными; правда, следующий, 2002-й - с более печальной датой: 60 лет со дня смерти.

Прожил Василий Кубанёв 21 год, а погибал трижды. Почему трижды - поясню чуть позже. А сейчас процитирую строки из статьи профессора Воронежского государственного университета, доктора филологических наук Анатолия Михайловича Абрамова: «Нетрудно заметить, что во многом, что говорится и пишется о Василии Кубанёве, отсутствует одна важная деталь: Кубанёв и школа, Кубанёв и новые читатели и даже исследователи его произведений.

...Пусть Кубанёв не Пушкин, не Суворов, не Пирогов... Но как же не зажечься хотя бы стечением обстоятельств: вот земля, дороги, тропинки, по которым ходим все мы, ходим на работу, ходим в школу, возвращаемся домой. Всё это для нас так каждодневно, так привычно, что чаще всего не вызывает никакого интереса. Да и среди нас самих, кажется, нет ничего интересного. Но разве это так? Любой человек, любой мальчишка или девчонка без особого труда, если только расскажут им, что тут было крупного, какие события совершались, какие личности действовали, сразу почувствуют себя в истории, в её драматическом потоке. А это уже нечто значительное. Жизнь обретает уже иной смысл». /1/

Я ночных разговоров сторонница,

Говорят, мне к лицу бессонница.

Может быть, оттого, что ночью

Всё дневное я вижу воочью...

Валентина Дорожкина

Поэтесса Валентина Тихоновна Дорожкина родилась 15 декабря 1939 г. в городе Мичуринске Тамбовской области, закончила среднюю школу № 18. После учёбы на филологическом факультете Тамбовского государственного педагогического института работала учителем русского языка и литературы в Сухотинской средней школы Знаменского района. Позже В.Т. Дорожкина связала свою судьбу с журналистикой: работала редактором рекламно-информационного областного еженедельника «Новости». Член Союза журналистов России, лауреат премии имени первого редактора газеты «Тамбовской правды» И.А. Гаврилова.

Основными учебными пособиями по литературе для 11 класса являются учебники под редакцией В.П. Журавлёва (М.: Просвещение, 2003) и В.В. Агеносова (М.: Дрофа, 2002). Не вдаваясь в анализ и оценку этих, безусловно, ценных книг, хочется остановиться на статьях, посвящённых творчеству Марины Цветаевой. Авторы при всей сжатости изложения материала допускают ряд неточностей и искажений фактов, не желательных да и просто недопустимых в книгах, предназначенных для обучения по ним в школе, для формирования взглядов и представлений целого поколения граждан. В основном это касается освещения последних месяцев, даже дней жизни Цветаевой, того, что привело ее к роковому концу. Хочется восстановить, насколько это возможно, фактические события тех дней, помочь учителям литературы избежать неправильной подачи информации на уроках, а заодно и «реабилитировать» свой родной город Чистополь, который упрекают в равнодушии и безучастности к судьбе поэтессы.

Буквально на второй день войны по решению ВКП(б) и СНК СССР был создан совет по эвакуации. Когда непосредственная опасность приблизилась к Москве, именно этот совет принял решение об эвакуации из столицы деятелей литературы и культуры, органов их правления. Несколько городов Татарии: Казань, Чистополь, Елабуга, Мензелинск, Печищи - должны были принять семьи творческой интеллигенции.

Марина Цветаева уезжала из Москвы 8 августа, ее провожали Б. Пастернак и В. Боков, сохранивший подробности этого дня в своих воспоминаниях (1). Отправлялся целый пароход («Александр Пирогов») эвакуированных. Марина Ивановна оказалась в группе, направляющейся в Елабугу, об этом она знала уже перед отъездом. Там она проживёт со дня приезда, 18 августа, до дня трагической гибели. Отлучится только на три дня (25-27 августа) для поездки в Чистополь. Она оказалась среди многих, кто был вынужден покинуть свои дома и обживаться в незнакомых местах, мириться с бытовыми неудобствами, отсутствием работы.

Этой осенью в рязанском издательстве «Лето» вышла книга под названием «Свет неугасимый». Посвящена она 100-летию со дня кончины архимандрита Аркадия (Честонова) одного из самых знаменитых настоятелей Вышенской Успенской мужской пустыни, сподвижника и друга святителя Феофана Затворника. Книга неплохо издана, снабжена множеством хороших иллюстраций и в целом производит хорошее впечатление. Взяв ее в руки и пролистав, я стал искать сведения об авторе или авторах этой книги. Но, к моему великому удивлению, удалось лишь выяснить, что книга эта издана по благословению архиепископа Рязанского и Касимовского Павла и под редакцией издательского отдела Рязанской епархии. Т. е. ни владыка Павел, ни издательский отдел авторами этой книги считаться не могут. Кто же он? Просмотрев еще раз начальные страницы книги, мне удалось обнаружить замечательную по своей простоте и наивности фразу: «Эта работа - плод труда нескольких православных авторов, пожелавших остаться неизвестными». По сути, перед нами анонимка и в случае возникновения каких-либо вопросов спрашивать не с кого.

Подобная позиция при написании трудов по церковно-исторической тематике в последнее время становится в среде православных авторов достаточно распространенной. Кто-то в лучшем случае скрывает свое имя за псевдонимом, кто-то за эфемерным «издательским отделом», кто-то указывает чьи-то имена, и просят помолиться за их носителей. Но рязанцы превзошли всех - они вообще убрали всякое авторство. Тенденция эта весьма опасная и нехорошая. Ну, во-первых, потому что подобного рода «писатели» считают, что они якобы проявляют акт высшего смирения, так сказать суперсмирения, отказываясь от своего авторства, что является в корне неверным и извращает православное понимание добродетели смирения как таковой. Почему мы не знаем ни одного анонимного труда того же святителя Феофана Затворника? Или свт. Игнатия Брянчанинова? Неужели все они были не смиренны?

Во-вторых, давайте вспомним слова Евангелия: «Ибо от слов своих оправдишися и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 36-37). Отсюда, естественно, вытекает идея об авторской ответственности. За каждое слово, которое ты написал, ты лично и должен быть ответственен. Не какая-то там «редакция», «коллектив» или еще кто-либо, а персонально, конкретный автор. Т. е. это не вопрос аскетической практики (борьба с тщеславием), а вопрос профессиональной этики.
Ну и, в - третьих, и, может быть, самое главное, не поставив своего имени (пусть даже псевдоним) писатель, исследователь проявляет, прежде всего, полнейшее пренебрежение к читателю, потому что любая книга это диалог с читателем, а кому интересно разговаривать с неизвестными? Мне, например, нет, что бы они там, эти неизвестные, не написали.

Но открою небольшой секрет: мне известно кто автор этой книги. Не буду называть его имени (коль он пожелал остаться неизвестным) скажу только, что это рязанский журналист, которому было поручено составлять книгу. Все расходы по ее подготовке и изданию финансировал некий бизнесмен из Рязани (могу предположить, что это владелец «Первой земельной компании», копирайт которой, однако, есть в книге).

В мае 2006 г. этот журналист обратился ко мне за помощью в составлении книги. С исследователем из Рязани за два года мы встречались раз семь. Ему была оказана всесторонняя справочная и консультативная помощь, вместе мы обсуждали и отдельные части книги, кроме того, предоставлены электронные копии весьма редких фотографий (общим числом 16). При этом оговаривалось, что в книге обязательно будут даны ссылки на владельцев фотографий и других материалов, использованных в книге. Но в результате к пожеланиям моим автор и издатели остались глухи. Мало того в этом труде вообще нет никаких ссылок. Правда местами упоминается Государственный архив Тамбовской области, но нет ни библиографии, ни подстрочных, ни концевых ссылок. Поймите, ссылки в любой книге необходимы, они придают ей достоверность, без них она превращается в публичный листок никуда не годный и которому никто не будет доверять. Без них все, что вы понаписали не «жизнеописание», а сборник в лучшем случае исторических анекдотов о том о сем. Ссылка еще и некая форма признательности сотрудникам того же Тамбовского архива, краеведческого музея, Пушкинской библиотеки. Неужели вежливость теперь необязательная добродетель для христианина?

Помимо всего прочего, мы выходим на проблему восьмой заповеди, которая гласит «не укради». Как-то в среде издателей в настоящее время достаточно широко толкуют эту заповедь. Особенно в тех случаях, когда она касается так называемой «интеллектуальной собственности». Но факт остается фактом: если ты взял чей-либо материал и не указал, откуда ты его взял (тем более под этим условием тебе его и давали), то такой материал считается краденным.

Лёвин О.Ю., церковный историк