КАК ЦАРЬ «УДРУЖИЛ» АНИСИМУ

(из истории фамилий с.М-Кричино по воспоминаниям Василькова Н.Г. 1930 г.р.)

1. Васильков Анисим Андреевич (одного, 1868, года рождения с царём Николаем II), «Черногуз» по-уличному, умер в сентябре 1950 года в землянке, где жила ещё вся его семья. В молодости он долго не мог, в отличие от своих сверстников, жениться. Семья Анисима жила очень бедно и замуж за него никто не шёл. Наконец засватали ему в д. Промклево невесту и свадьбу договорились играть в последний день «мясоеда». Наготовили кадушку кислого молока, борщ сварили, холодец. И тут, какая-то мистика – гонцы скачут по всей России с объявлением, что новый царь Николай II тоже женится в последний день «мясоеда» и свадьбы, кроме царской, ни у кого в этот день ни должно быть. После «мясоеда» настал пост до «Красной горки», религиозных предписаний придерживались строго в то время и молоко «протухло» и пропало, не говоря уже о борще и холодце. Жена Анисима Фёкла Наумовна родом из Промклево, была повитуха. Коле Василькову при рождении перевязывала пупок. Кроме того умела лечить отговорами людей и скотину (от «чемера»). У Анисима с Фёклой было трое детей. Сын Григорий Анисимович женился на тёте Василькова Н.Г. по отцу Федосии Яковлевне. Молодых оправили спать в амбар. Оба простудились и в один день умерли от воспаления лёгких. Дочь Анисима Василькова Елизавета умерла в 1917 году. Другая дочь Анна Анисимовна (1912(13)-1982) до войны уехала в Тбилиси.

УЛИЦА ЗАЩИТНИКА МОСКВЫ
(из истории фамилий с. М-Кричино Орловской области)

25. Минаков Яков Сергеевич, дед Ник. Гр. по матери. Прожил 54 года, умер в 1927 году. Сын Григорий Яковлевич (1899-1920), умер в Лисках Воронежской области от тифа. Его сын Фёдор Григорьевич родился в 1920 году. Мать Александра вскоре вышла замуж за Сафонова Алексея и уехала с новым мужем в Московскую область Ухтомский район деревня Лыткарино. Отчим Алексей записал Фёдора с 1918 г.р., чтобы того по возрасту приняли на учёбу в ФЗО (фабрично-заводское обучение) и усыновил, т.е. дал свою фамилию – Сафонов. После окончания ФЗО Фёдор устраивается работать на военный завод по изготовлению оптических линз для самолётов. Потом он служит срочную службу и в отпуск приезжает навестить родную бабку по отцу, Настю (Анастасию Васильевну). В начале войны был оставлен по брони на своём заводе, но пошёл добровольцем в народное ополчение. Подразделение ополченцев попало в окружение и Фёдор, не желая сдаваться в плен, подорвал себя связкой гранат, уничтожив при этом 16 солдат-финнов. После войны был перезахоронен на Новодевичьем кладбище в галерее «защитников Москвы». Командир подразделения ополченцев, на глазах которого Фёдор совершил свой геройский поступок, после войны работал во внешней разведке и жил во Франции. По просьбе матери Александры он ходатайствовал, чтобы прах Фёдора перезахоронить в Лыткарино. Тогдашний «мэр» Москвы Яснов дал на это разрешение. Посмертно Фёдора наградили орденом Отечественной войны 1-й степени. В честь его назвали улицу имени Фёдора Сафонова и школу. Другие дети Минакова Я.С.: Наталья Яковлевна (1902-1959), Прасковья Яковлевна (1906-1998), Марфа Яковлевна (1908-2000), Яков Яковлевич (1910-1988), Егор Яковлевич (1913-1943), Ульяна Яковлевна (1920-2009).

«АНДРЕЕВ БУГОР»

(Из истории фамилий с. М-Кричино)

На месте кладбища в М-Кричино после создания колхоза построили конюшню. Новое кладбище определили на бугру. Вскоре там был похоронен Андрей Голяков (Андрей «Никулец», брат «Аханька»; их отец Николай по-уличному «Никулец»), который на 9 декабря 1930 года, зимний престольный праздник, застрелил себя из обреза, искусно спрятанного до этого в чурбане, стоявшем во дворе. Но следующей весной подходы к «Андрееву бугру» затопило в половодье и тогда кладбище перенесли на восточный край села, где оно сейчас и находится. Женат Андрей был на Фросе (Ефосиньи) Митиной, сестре Петра Гавриловича Митина 1923 г.р., которая пережила своего мужа на шесть лет. Детей у них не было. Андрей был неплохим столяром: вязал рамы, умел делать бочки (кадки). После войны, когда сделали пруд, то «Андреев бугор» заболотился и превратился в луг…
В советское время, как и при царях, к факту самоубийства относились отрицательно. До революции, согласно религиозной установке самоубийца считался грешником и мог быть похоронен без отпевания священником только за церковной оградой кладбища. «В царской России самоубийство считалось асоциальным явлением… За неудачную попытку суицида человека могли подвергнуть тюремному заключению. Советский строй внешне был более терпим к самоубийцам. Выступая на XXII Ленинградской губернской конференции в декабре 1925 года, Е. М. Ярославский говорил, что самоубийцами могут быть лишь личности «слабонервные, слабохарактерные, изверившиеся в мощь и силу партии». В 30-е годы о фактах самоубийства перестали писать. Заметное влияние на общественное мнение оказала книга Н. А. Островского «Как закалялась сталь» (1932 – 1934 г.г.), автор которой назвал самоубийство предательством дела революции. Хотя советские и партийные структуры официально не признавали наличия самоубийств в СССР, они пристально следили за их динамикой. Лично А. А. Жданов, глава Ленинградского обкома ВКП(б), рассматривал сообщение о самоубийстве работницы завода «Вулкан», которая, перед тем как повеситься, убила своих детей 3 и 5 лет и оставила записку: «Сделала сама я от худой жизни». Подобный случай не вписывался в картину жизни, которую рисовала советская пропаганда. Суицид коммуниста в обстановке политического психоза, раздутого после убийства С. М. Кирова, рассматривался как косвенное доказательство вины перед партией. Это в дальнейшем могло повлиять даже на судьбу родных и близких самоубийцы. Когда такие случаи стали общеизвестными, то в минуты психологического срыва, влекущего за собой суицид, люди начали оставлять довольно своеобразные записки. Зимой 1937 г. в одной из больниц застрелился лежавший там член ВКП(б) с 1905 года. Его предсмертная записка: «В смерти своей прошу никого не винить. Мучительные физические боли не дают мне возможность переносить их дальше. Политики в моей смерти не ищите. Был постоянно верен своей партии ВКП(б ) и остался верен. А Великому Сталину нужно сейчас, как никогда, провести твёрдый и решительный разгром всех остатков вражеских партий и классов. Никаких отступлений. Жалею, что меня покинули силы в этот момент. Поддержите всё же, если можете, товарищи, материально и морально мою семью. Прощайте. Счастливо и радостно стройте свою жизнь. Рот фронт»».  

Цель

Разведка местности по линии г. Кирсанов село Ершово Белинского района Пензенской области, т. е . тех мест поселения людей, которые традиционно располагались в долине р. Ворона. Посещение Варваринского источника в Уметском районе и Троицкой церкви в с. Ершово Белинского района.

Маршрут

Составлен был так, чтобы одна часть его была связана с осуществлением поставленных целей и здесь мы поднимались вверх по течению реки Вороны, а другая отводилась на возвращение домой и носила  чисто функциональный характер и здесь уже было не принципиально дойдем ли мы до Кирсанова или до Гавриловки, лишь бы до того пункта из которогь можно уехать домой. Соотвтетсвенно три дня отводилось на осуществление целей похода и три неполных дня на возвращение.

Итак, 13 июля в 8. 55 утра с Тамбовского ж/д вокзала железнодорожным пригородным поездом (состоящем из одного вагона) Тамбов - Тамала мы отправились в Кирсанов. В первый же день понесли первые потери - не явился на сборный пункт один из участников похода, который оставил у себя и часть нашего провианта. Как выяснилось позже, он банально опоздал на поезд. Таким образом в экспедиции приняло участие 10 человек вместо 11 и снова не удалось обеспечить максимального участия семинаристов (планировалось 3 пошел 1).

В Кирсанове мы были уже в 11.30 и от ж/д вокзала начали свой путь по так называемой Овсянковской дороге в сторону моста через р. Ворону. Достигнув моста часам к пяти вечера, мы впервые омыли свои тела в водах этой замечательно реки, и продолжили свой путь в Оржевку, плавно перейдя из Кирсановского в Уметский район.

В Оржевке мы были часам к семи вечера. Понимая, что искать жилище священника нет совершенно никакого смысла, осмотрели Троицкий храм с. Оржевка и пройдя все село в крайних домах узнали о прямом пути на источник. Причем один из местных жителей был столь любезен, что провел нас своими огородами и указал путь на виднеющуюся вдали Кушникову дубраву, где собственно и располагался сам источник.

Далее шли полями, и даже пришлось преодолеть только что распаханное, что сравнимо с подъемом в гору. Затем форсировали речку Оржевку и вышли к самой дубраве. А, достигну, обогнули ее и в том месте, где лес образует небольшую полянку, и постаили здесь лагерь. Взяв с собой семинариста Бориса, я отправился на поиски источника.

Обошли почти половину дубравы и уже отчаявшись возвращались в лагерь, когда пришла в голову мысль, пройти немного дальше нашего лагеря на восток и вот тут, наконец, обнаружили дорогу к источнику.

14 июля наш путь лежал на запад, сначала полевой дорогой, которая нас вывела к мосту через р. Оржевку в районе Елисеевки, затем по асфальту к с. Паника. От Паники через Нижние и Верхние Пески вышли на дорогу к д. Красная Нюдевка, которая на карте была обозначена почти как прямая линия, но на деле , она так петляля, что сложилось такое впечатление, что мы вышли не на ту дорогу. Здесь произошло событие, которое нас заставило поволноваться: мы потеряли троих участников похода. Отца с двумя дочерьми. Сначала они сильно отставали и мы все время кого-то оставляли позади, чтобы держать их в поле зрения, затем, когда дорога сделала очередной поворот и отстающие перестали быть видимыми из-за кустов, я и еще один старший руководитель Сергей остались подождать их, а остальные двинулись дальше. Через некоторое время я отправился вслед за ушедшими вперед, Сергей остался ждать. В Нюдевки нам сказали, что до Вороны километра два, солнце уже клонилось к закату и мы решили - основная группа направиться к реке разбивать лагерь, я же буду ждать Сергея с отставшими. Прошло 40 минут, никого нет, пришлось идти к тому месту, где оставили Сергея, но он там был один, отставшие так и не появились. Время до полной темноты было потрачено на их поиски. Пришлось вернуться к тому месту, где их последний раз видели, выйти к берегу реки (она была метрах в 100 от основной тропы), но их нигде не было. Лишь утром, дозвонившись по сотовому телефону одному из пропавших, мы выяснили, что они вернулись в Пески, где переночевали, а утром уехали в Умет, а оттуда домой.

15 июля. Лагерь наш расположился недалеко от Пересыпкино в том месте, где р. Нюдевка впадает в Ворону в светлом и красивом сосняке. Здесь провели часть дня, а после через Пересыпкино достигли села Ершово, попав, таким образом, в Пензенскую область, а точнее в Белинский район, бывший Чембарский уезд. Дорога до Ершово грунтовая, долго идет через само Пересыпкино, и через лес в одном месте пересекая ручей. Ершово находится на берегу Вороны, однако само село крайне неудобно для остановки: берега крутые, лес только на другом берегу, за селом сосновые посадки, но они слишком удалены от реки. После долгих поисков, вынуждены были остановиться прямо в старом парке, в соснячке, напротив церкви.

16 июля. Возвращались в Пересыпкино той же дорогой, что вчера шли в Ершово, а в самом селе уже искали выход на дорогу в Вельможино, причем короткую, вдоль берега. В селе нам говорили, что она существует. Пришлось миновать широкий овраг, которые пересекает Пересыпкино вдоль и поперек, так что оно стоит на возвышениях. Т. е. спуститься вниз, затем подняться вверх. Еще раз  спускались вниз, когда выходили к берегу реки и в Чикарево (это часть Пересыпкино) . Там выяснили, что короткую дорогу на Вельможино завалило упавшими деревьями и ей давно никто не пользуется. Пришлось снова возвращаться назад и идти полями. На карте была обозначена еще одна дорога через лес, которая вела прямо к селу, мы ее нашли и пошли по ней, но в итоге попали на берег Вороны, где было приспособлено место для рыбаков (стоял стол, в нем пачка чая, сахар, бутылка водки), на дереве висел чайник и кружка. Вернулись. Пытаясь пробиться через лес, пошли очередной хорошо проторенной дорогой, но в итоге вышли к куче свежего овса, насыпанного на поляне, видимо для прикорма животных. За поляной дремучий лес. В итоге, уже в 21. 30 вернулись на кружную дорогу и к 12 часам ночи были в Вельможино, где в полнейшей тьме ставили лагерь, как выяснилось утром на окраине бывшего колхозногоь сада.

17 июля. Весь день провели в лагере, набираясь сил, а 18 июля отправились в Гавриловку, откуда и уехали в Тамбов.

Церковная жизнь

Познакомиться с ней нам не удалось. В Оржевку пришли слишком поздно, и храм был закрыт, да и будний день это был. Жилище священника мы искать не стали, очень хотелось переночевать именно рядом с Варваринским источником.

Источников в Кушниковой дубраве два: Никольский и влмч. Варвары. Оба в прекрасном состоянии, судить об этом могу, потому что бывал на этих источниках четыре раза и ничего подобного раньше не видел: трава скошена, прорублены ступеньки, сделаны срубы,и трубы по которым вода стекает, т. е. за источниками следят и ухаживают. Местное население об источниках хорошо знает и посещает их. Мы еще в Тернах (деревушка недалеко от Вороны в Кирсановском районе) встретили парня и девушку на велосипедах едущих к источникам за водой.

В Пересыпкино храм строится. Он внешне уже полностью готов, осталась лишь внутренняя отделка и работы там идут. Внешне он милый, но применение современных материалов во внешней оттделке производит какое-то странное впечатление.

Мы очень надеялись обрести живого священника в Ершово. Тем более, что само село располагало к тому, чтобы здесь жил пастырь. Но, увы. Храм закрыт, территория его если не запущена, то дика, сам храм в полуаварийном состоянии, хотя в нем иногда видимо служат, так как в окошко алтаря мы видели и чистый престол, и богослужебные предметы. Но запертый храм производит еще более гнетущее впечатление, чем разрушенный.

В остальных местах каких-либо проявлений церковной жизни мы не заметили. Да, от Александро-Невского монастыря, что некогда располагался в Кушниковой дубраве, теперь действительно ничего не осталось: мне даже кладбища не удалось обнаружить, которое можно было увидеть еще лет шесть назад.

Природа

По пути следования у нас всегда была река Ворона и несколько речушек ее притоков. Ворона сама по себе не глубока и быстра. Старухи в Пересыпкино сказали нам, что в последнее время она сильно обмелела. Максимальную глубину ее мы обнаружили только в районе Вельможино, здесь она простиралась метров до пяти, а так не более двух. Берега реки в этих местах везде круты, а от Пересыпкино пойма реки начинается с очень крутого спуска и от него еще метров 100-200 до русла. Из-за этого не во всех местах Вороны можно купаться, а там, где все же есть что-то вроде пляжей всегда много народа, даже из Гавриловки приезжают. Вода в Вороне чистая, как и в трех речушках ее притоках, которые все мы пересекали.

Берега Вороны покрыты дремучим, хотя и небольшим по протяженности лесом. Лес смешанный, часты небольшие сосновые рощи, а в районе Вельможино мы выдели целые заросли клена, которые несколько похожи на тропический лес, так как деревья кронами своими тянутся ввысь, а стволы их голые и ровные.

Уникальное явление Кушникова дубрава. Длина ее почти два километра, а ширина полтора. Через всю дубраву проходит глубокий овраг на дне которого течет ручей Оржевка, питаемый как раз водами двух источников. В дубраве самые разнообразные деревья, даже плодовые (остатки монастырского сада), она очень сильно разрослась и местами непроходима. Здесь уже и своя живность есть. Видели нору лисицы и маленьких лисят в ней. Кстати, в этом году много змей, особенно в Белинском районе, в Ершово мы видели гадюку ползущую прямо по центральной улице села, и тамже в реке был укушен ужом купающийся Борис. В Вельможино нам местные жители говорили, что якобы гадюки скрестились с ужами и появился какой-то новый вид змей, но как раз там мы ни одной и не видели.

И еще особенность этих мест, чего я ранее не наблюдал. По краям посадок здесь местами высажены яблони, вишни и смородина. Прекрасное подспорье для голодного путника, бредущего по полям.

Ну и конечно же, в Вельможино отличный колхозный сад. Такое количество сортов яблонь в одном месте я видел только в Мичуринске. Сад теперь бесхозный и постепенно приходит в запустение, но яблок по-прежнему много.

В Вельможино недалеко от сада в сторону реки есть родник из которого набирают воду.

Люди и села

В целом местное население относилось к нам очень доброжелательно, с готовностью предлагая свою помощь в том случае, когда мы спрашивали дорогу. В Вельможино молодая женщина, даже лично вызвалась указать путь к берегу реки, где можно было купаться. Чаще всего нас воспринимали как туристов и мы с этим не спорили. Сочувствовали нам мало, лишь в Пересыпкино бездельные старушки сидящие на лавочке у дома выразили нам свое сострадание, и одна из них бесплатно налила бутылку молока. В Панике молодая многодетная семья, напоив нас вонючей водой усиленно предлагала нам выпить чай и познакомить нас с местным краеведом Крапивиным не обращая внимания на то, что уже 8-й час вечера, а до Нюдевки нам идти и идти. Кстати, с Крапивиным нас все же попытались познакомить  (он живет в Песках), однако пришлось отказать от этой чести, так как надо было идти.

В Пересыпкино на пляжах видели много молодежи, здоровой и крепкой. Посетив Вельможино заметили некую напряженность, оказалось, что совсем недавно были разборки с жителями Песков - делили берег реки и нам даже рекомендовали на тот, песковский, берег не плавать. А вообще в эту страдную пору население было активно занято на полевых работах и естественно нас воспринимали как отдыхающих, хотя то, чем мы занимаемся врядли можно назвать отдыхом, это скорее образ жизни, возвращение к естественной среде, в которой сами селяне живут каждый день, воспринимая ее как данность.

Как и в прежние годы, мы видели на своем пути заброшенные, растасканные на части остовы животноводческих комплексов (Терны, Вельможино, Паника). В Вельможино огромное запущенное садоводческое хозяйство, в Пересыпкино свидетельство былых грандиозных проектов - заброшенная ГЭС на Вороне, некогда призванная обеспечивать автономной энергией целый район. Все это остатки советской империи, свидетельство неуемной фантазии ее руководителей и гигантомании ее идеологов. Конечно же в наше время подобные проекты в этих местах бессмысленны.

Большое некогда село Паника, оказалось полузаброшенным. Обитаемы только несколько домов. Жизнь отсюда, видимо, переместилась в Пески. Но, наверное, причины столь яркой метаморфозы не только экономического толка, но и естественного: земля не особо хорошая (песок), да и столь гадкой воды мы во все время нашего путешествия больше не пробовали (в большинстве дворов колодцы пересохли). В Вельможино также целая улица пустующих домов.

Прекрасное впечатление производит село Пересыпкино, живописно раскинувшееся на огромной площади, это почти город, только вместо дорог, больших построек и промышленных зданий здесь поля, холмы, перелески и посадки.

Имена в истории тамбовского футбола.

История футбола в городе Тамбове началась с 1910 года  с появлением при мужской гимназии первой в  Тамбове  футбольной команды, которую организовал гимназист Владимир Весловский. В написанных справочниках и исследованиях написаны результаты и другие разные события в жизни тамбовского футбола, но практически не упоминаются имена, которые делали эту самую историю и результаты. До середины 20 века ничего не написано об именах лучших футболистов Тамбова. Недавно мне встретилась заметка в газете «Тамбовская правда» за 1928 год, где приведен состав сборной Тамбова по футболу. Привожу эти имена:

Калганов, Туголуков, Севастьянов, Новиков, Баранов, Рязанов, Сергунин, Ерохин, Уклейнов, Белов, Фокин, Деревщиков, Попов и Кондратьев. Запасные – Романов, Дудочкин, Бекин, Новиков (второй) и Медведев.

В 1930 году сборная  Тамбова  провела первый международный матч с немецкой командой "Роте Шпортейнхайт", которая проводила турне по СССР. Игра состоялась 28 августа на футбольном поле , которое находилось на месте современной Комсомольской площади, и закончилась крупным поражением тамбовчан - 1-7. К сожалению мне пока не удалось узнать имена тамбовских футболистов. Но думаю, что мне или кому-то из других не равнодушных людей, удастся установить состав тамбовчан. Привожу еще интересный факт по турне немецкой командой "Роте Шпортейнхайт". Она сыграла 9 матчей и лишь в двух сыграли вничью, а в остальных победили. Первая ничья была с ЦДКА – 2:2, а другая со сборной командой Центрально-черноземной области – 0:0. И вот в составе сборной команды ЦЧО был один футболист из Тамбова. Его имя тоже пока неизвестно.

Надеюсь, что эта статья поможет открыть новые страницы в написании истории тамбовского футбола.

С.Н.Витютин. июль, 2009 г.

В Тамбовской епархии не хватает 40 священников, лет пять назад не хватало чуть больше 20, но тогда и приходов было меньше. Казалось бы из этой статистики следует очевидный вывод: надо рукополагать как можно активней и больше. Так и делается: каждый человек, пришедшей в церковь воспринимается как потенциальный священник и если у него нет канонических препятствий, и если он ведет активную церковную жизнь, когда никогда он будет предложен в качестве кандидата. Отказ от возможности рукоположиться воспринимается в церковной среде, мягко говоря негативно.

Итак, у человека мужского пола в современной церкви есть только одна стезя для применения своих сил - стать священником. Но каждый ли может быть пастырем? В теориии (если нет канонических препятствий) да, но на практике мы убеждаемся в том, что пастрыство все же призвание, а не критическая необходимость.  И лучше иметь пять священников по благодати и призванию, чем 15 только по благодати.

Что же делать? А ответ очень прост: в современных условиях надо активно использовать потенциал просто мирян. Сравним нашу ситуацию с той, что была в епархии до 1917 г. Тогда епархиальное управление (духовная конситория) на 75% состояло из мирян, в Тамбовской Духовной семинарии в 1899 г. из 36 преподавателей лишь 6 были священнослужителями, 97 % преподавателей церковно-приходских школ являлись мирянами. Т. е. очевидно соблюдался определенный баланс между клириками и мирянами при том при всем, что общее количество священнослужителей равнялося 3500 человек. И здесь указаны те сферы, где силы мирян могут быть успешно использованы не прибегая  к необходимости рукопологать всех у кого борода растет.

Еще одна проблема: а нужно ли в каждом селе сразу же открывать храм и назначать священника, который зачастую окормляетя несколько приходов. Не лучше ли открыть молитвенный дом, назначить руководителем  мирянина, который будет соответственно подготовлен, и когда действительно образуется православная община подумать о строительстве храма. Ведь у Русской Православной Церкви был уже такой опыт в XX в. в той же Японии. Почему мы его не применяем сейчас?

А так, создается ощущение, что Церковь состоит из священнослужителей и монашествующих, а где же миряне, какова их роль? Впрочем, есть надежда, что положение будет меняться. В окружении Святейшего Патриарха Кирилла появился один мирянин (Легойда), который занимает ответсвенный пост. Но долго ли он будет оставаться не  в сане? Знает только патриарх.

Всякий город растет в две стороны: расширяясь за счет живых и сокращаясь за счет мертвых. Видимое подтверждение этого - кладбища, которые чем больше город, тем и они крупнее. Если нанести на карту города все бывшие в нем захоронения то получится, что во многих местах город живых стоит на костях мертвых. Судите сами: в старое время вокруг приходских церквей были захоронения (так было почти до конца XVIII в.), а значит погосты находились рядом со Знаменской, Варваринской, Архангельской, Троицкой, Покровской, Рождества Богородицы, Богоявленской, Архидиаконо-Стефаниевской церквами. Ныне эти места густо застроены.

Со временем под захоронения стали отводить участки за чертой города. В XIX веке в Тамбове было три кладбища: Успенское, Воздвиженское и Петропавловское. К концу века на Успенском уже почти не погребали, да и сами кладбища стали приобретать определенный статус: Успенское для богачей и людей позажиточней, Петропавловское для бедняков. Как будто в мире мертвых имело значение материальное состояние человека, а впрочем, есть и определенный символизм в этом: из трех старых кладбищ до нашего времени не сохранилось только Успенское - оно теперь под Успенской площадью, но никто уже не может видеть тех роскошных надгробных памятников, которые некогда здесь были.

На каждом из этих кладбищ имелась кладбищенская церковь. Собственно и сами названия кладбищ происходили от названия церквей. И долгое время забота о захоронениях лежала на плечах священнослужителей. Так было до 1888 г., когда тамбовский губернатор Фредерикс А. А., присутствуя на погребении, какого-то значительного лица, на Успенском кладбище, обратил внимание на то, что на «кладбище могилы расположены в беспорядке, сор, находящийся на могилах и между оными не сметается, ветви деревьев растущих на могилах также не очищаются, ветхие надмогильные памятники не поправляются и не заменяются новыми, сторожа имеются в недостаточном количестве». Помимо этого по кладбищу свободно, как на пастбище разгуливали коровы, принадлежащие священнослужителям и одна из них, прямо в присутствии губернатора, оставила лепешку на могильном холмике. Его превосходительство указал на эти беспорядки епископу и тот сделал распоряжение упорядочить содержание кладбищ, поручив протоиерею И. Боголепову освидетельствовать все кладбища города. Протоиерей осмотрел кладбища, донес архиерею, что и на Воздвиженском непорядок, там в частности: «Каждый сам по себе избирает место для могилы своих покойников, вследствии чего площадь в округе церкви сплошь наполнена могилами, так как каждому непременно хочется схоронить своего покойника близ церкви, нередко вырываются из земли кости, или же ставят гроб на гроб».

Между тем за всеми этими попытками духовных властей как-то привести в порядок городские захоронения внимательно следили городские власти в лице городской Думы. Думцы видимо давно вынашивали планы перевести кладбища в городское ведения, понимая, что и мертвые могут приносить городу немалый доход. Думцы предлагали взимать плату за место на кладбище, но не нашли поддержки у кладбищенского духовенства. Реакция губернатора стала поводом для Тамбовской городской управы начать решительные действия по изъятию городских кладбищ из-под власти Церкви.