23 декабря 1811 г. умер епископ Тамбовский и Шацкий Феофил (Раев). После него осталось имущество: денег золотом 381 руб., 5 червонцев, 1156 руб. 55 коп. серебром и 23800 руб. ассигнациями; панагии в основном на финифти в серебряной оправе на серебряных цепочках осыпанных драгоценными камнями (всего панагий семь; орден св. Анны 1 степени, бриллиантовый наперсный крест и еще крест «сделанный из соли»; келейные образа общим числом 21 «нафинифти и на стекле», а также серебряная посуда: кофейники, чайник, сахарницы,солонки, ложки, кружечки; хозяйственные принадлежности игольники, щипцы, медные шандалы. Помимо этого очки в роговой оправе, несколько личных печатей и хорошийсургуч к ним, три трости, серебряная медаль Российской Академии наук, бумажник из красного сафьяна шитый золотом и два тульских пистолета.

Сразу же после смерти владыки специальная комиссия от губернского правления, куда вошли и представители духовной консистории, составила опись имущества покойного и опечатала его келию. Заодно была осмотрена комната келейника владыки, почтамтского канцеляриста Филиппа Федорова, который ухаживал за больным архиереем последние месяцы его жизни. Входе осмотра консисторский секретарь Цитовский забрал у Федорова денег на сумму 99 руб. серебром и 4575 руб. ассигнациями. Это были собственные деньги келейника, полученные им от владыки, но члены комиссии посчитали, что Федоров их украл и приобщив эту сумму к архиерейским деньгам поместили все эти деньги на хранение в Приказ общественного призрения, взяв лишь 3471 руб. 52 коп. на погребение владыки, а 2404 руб. удержали за «вещи не оказавшиеся и ветхие».

Как известно епископ Феофил происходил из дворянской семьи Комардиных, но в детстве и юности был беден, влачил жалкое существование, и о наличии у него родственников не было ничего известно. Так как денежные средства были помещены в Приказ общественного призрения, то по истечении положенного срока, если не объявятся наследники, они, скорее всего, пошли бы на нужды милосердия. Но спустя почти 5 месяцев после смерти владыки 25 апреля 1812 г. из Черниговской губернии Новгород-Северского повета от дворян Ефима Ивановича Коробко и Василия Михайловича Омельченко поступило заявление о том,что в Новгород - Северском повете проживают внучатые племянники почившего владыки губернский секретарь Григорий Петрович Домбровский и Мария Петровна Денбно-Чайковская урожденная Домбровская. Они были внуками родной сестры владыки Евдокии Матвеевны Комардиной.

Коробко и Омельченко выступали в этом деле в качестве доверенных лиц брата и сестры Домбровских, хотя и сами были родственниками владыки по его родному брату Ивану Матвеевичу Комардину. Просители представили все необходимые документы, подтверждающее родство их доверителей с епископом Феофилом и к 1818 г. благополучно получили все деньги владыки к которым еще прибавилась сумма в 5940 руб. вырученная за проданную бриллиантовую панагию, а также деньги, изъятые у несчастного келейника Федорова. Но, получив деньги, Ефим Иванович и Василий Михайлович не отдали их своим доверителям, а присвоили себе, по-братски разделив между собою. Домбровские, что называется, остались «с носом», подали жалобу, началось дело. Примерно в это же время подал жалобу в уездный суд и Филипп Федоров, требуя возвратить отнятые у него средства. И здесь началось судебное дело. Чем все это закончилось, мы не знаем, но можно предположить, что тянулись эти спорные дела долго и завершились уж никак не в пользу подлинных наследников владыки Феофила и его келейника.

P. S. Теперь мы имеем документально подтвержденный факт дворянского происхождения епископа Феофила. До этого всегда писали «предположительно сын дворянина Матфея Комардина», теперь знаем точно: да, действительно дворянский сын.

А вообще судьба владыки удивительна: от сиротства и полной нищеты до вершин материального благополучия в конце жизни! Со светской точки зрения головокружительная карьера. При этом владыка сделал для Тамбовской епархии очень много, и при нем она процветала.

Но по-прежнему остается открытым вопрос: почему судьба такой большой суммы денег не была епископом Феофилом решена при его жизни, ведь умер он не внезапно, суда по всему долго болел и к смерти готовился. Загадка накоторую мы теперь уже и не найдем ответа.

Всем интересующимся подробностями этого дела указываюисточник: ГАТО. Ф. 2. Оп. 34. Д. 127.

Я остаюсь на вашей фантазии «Сатана»....
(из переписки В.В. Лемешевского с А.Н. Норцовым)

Личность митрополита Мануила (Лемешевского) в последнее время все больше и больше привлекает внимания. Роль его в истории Русской Православной Церкви в XX в. до конца еще не выяснена. Многие факты биографии остаются темными. Материалы, которые хранятся в фондах Государственного архива Тамбовской области (ГАТО), позволяют нам пролить свет на некоторые из них и несколько расширяют наши взгляды на формирование духовного облика Владыки. В архиве сохранились письма студента Виктора Викторовича Лемешевского (будущего митрополита Мануила) к Алексею Николаевичу Норцову, известному краеведу, председателю Тамбовской ученой архивной комиссии.

Норцов, человек во всех отношениях одаренный, был специалистом по генеалогии, писал стихи, прозу, увлекался военной историей, но все эти занятия, как говорится были только его хобби, основное, то что захватывало всю его поэтическую натуру, лежало в области оккультных наук, в коих Алексей Николаевич считался большим знатоком. Он не раз бывал за границей, выступал на оккультных съездах и конгрессах спиритов. Его книги по оккультной мистике: «Символ чаши», «Две главы о чудесном», «Путь солнца» пользовались популярностью и считались хрестоматийными. Именно к Алексею Николаевичу Норцову, обратился осенью 1907 г. студент Санкт-Петербургского университета Виктор Викторович Лемешевский (будущий митрополит Мануил). Обращение это было сперва вполне официальным. Будучи секретарем библиографического кружка Лемешевский просил Норцова выслать для библиотеки кружка по одному экземпляру его сочинений «Представляющих библиографическую ценность». Письмо было написано на бланке со штампом Библиографического кружка при Санкт-Петербургском университете. Датировалось оно 23 октября 1907 г. В конце письма приписка раскрывающая истинную причину его написания: «Для меня, интересующегося и изучающего мистицизм и сродственные ему области знаний, полное собрание Ваших сочинений представило бы двойной интерес».

За городом Моршанском вода в реке Цне изумрудного цвета, небо на закате лиловое, а на рассвете оранжевое. А от села Новотомниково вообще начинается какая-то особая страна, вернее кусочек территории между реками Цной, Шачей и Вышей, где время как будто застыло на месте - стоит и не движется. Кажется, что здесь сам воздух пропитан легендами и преданиями.

Если вы попадете в село Альдия Моршанского района, вам обязательно расскажут, что названо оно в честь любимой лошади одного из представителей рода Воронцовых-Дашковых, которая утонула в местном пруду. Пробираясь дальше на восток, к Раевке услышите повесть о девке Акулине Родиной, которую будто бы подхватил вихрь и носил над землей, пока не опустил целой и невредимой, после чего она начала творить чудеса. И, наконец, в Николаевке поведают историю о слепой Дуне и змии, приползавшем к ней каждую ночь на постель. Но самая красивая легенда, бытующая среди местных жителей, - о Быковой Горе. Рассказывают, что есть такая гора - где-то там, на севере, где Выша сливается с Цной. А на горе той стоит замок хозяйки тех мест - Александры Николаевны Нарышкиной. Сама Александра Николаевна урождена была Чичериной, но имя ее прочно связано с дворянской фамилией Нарышкиных.

Александра Николаевна Нарышкина

Род Нарышкиных возвысился при царе Алексее Михайловиче, породнившись с царской семьей через Наталью Нарышкину, которая стала матерью Петра Великого. С тех самых пор Нарышкины всегда состояли при дворе на царской службе.

Этой осенью в рязанском издательстве «Лето» вышла книга под названием «Свет неугасимый». Посвящена она 100-летию со дня кончины архимандрита Аркадия (Честонова) одного из самых знаменитых настоятелей Вышенской Успенской мужской пустыни, сподвижника и друга святителя Феофана Затворника. Книга неплохо издана, снабжена множеством хороших иллюстраций и в целом производит хорошее впечатление. Взяв ее в руки и пролистав, я стал искать сведения об авторе или авторах этой книги. Но, к моему великому удивлению, удалось лишь выяснить, что книга эта издана по благословению архиепископа Рязанского и Касимовского Павла и под редакцией издательского отдела Рязанской епархии. Т. е. ни владыка Павел, ни издательский отдел авторами этой книги считаться не могут. Кто же он? Просмотрев еще раз начальные страницы книги, мне удалось обнаружить замечательную по своей простоте и наивности фразу: «Эта работа - плод труда нескольких православных авторов, пожелавших остаться неизвестными». По сути, перед нами анонимка и в случае возникновения каких-либо вопросов спрашивать не с кого.

Подобная позиция при написании трудов по церковно-исторической тематике в последнее время становится в среде православных авторов достаточно распространенной. Кто-то в лучшем случае скрывает свое имя за псевдонимом, кто-то за эфемерным «издательским отделом», кто-то указывает чьи-то имена, и просят помолиться за их носителей. Но рязанцы превзошли всех - они вообще убрали всякое авторство. Тенденция эта весьма опасная и нехорошая. Ну, во-первых, потому что подобного рода «писатели» считают, что они якобы проявляют акт высшего смирения, так сказать суперсмирения, отказываясь от своего авторства, что является в корне неверным и извращает православное понимание добродетели смирения как таковой. Почему мы не знаем ни одного анонимного труда того же святителя Феофана Затворника? Или свт. Игнатия Брянчанинова? Неужели все они были не смиренны?

Во-вторых, давайте вспомним слова Евангелия: «Ибо от слов своих оправдишися и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 36-37). Отсюда, естественно, вытекает идея об авторской ответственности. За каждое слово, которое ты написал, ты лично и должен быть ответственен. Не какая-то там «редакция», «коллектив» или еще кто-либо, а персонально, конкретный автор. Т. е. это не вопрос аскетической практики (борьба с тщеславием), а вопрос профессиональной этики.
Ну и, в - третьих, и, может быть, самое главное, не поставив своего имени (пусть даже псевдоним) писатель, исследователь проявляет, прежде всего, полнейшее пренебрежение к читателю, потому что любая книга это диалог с читателем, а кому интересно разговаривать с неизвестными? Мне, например, нет, что бы они там, эти неизвестные, не написали.

Но открою небольшой секрет: мне известно кто автор этой книги. Не буду называть его имени (коль он пожелал остаться неизвестным) скажу только, что это рязанский журналист, которому было поручено составлять книгу. Все расходы по ее подготовке и изданию финансировал некий бизнесмен из Рязани (могу предположить, что это владелец «Первой земельной компании», копирайт которой, однако, есть в книге).

В мае 2006 г. этот журналист обратился ко мне за помощью в составлении книги. С исследователем из Рязани за два года мы встречались раз семь. Ему была оказана всесторонняя справочная и консультативная помощь, вместе мы обсуждали и отдельные части книги, кроме того, предоставлены электронные копии весьма редких фотографий (общим числом 16). При этом оговаривалось, что в книге обязательно будут даны ссылки на владельцев фотографий и других материалов, использованных в книге. Но в результате к пожеланиям моим автор и издатели остались глухи. Мало того в этом труде вообще нет никаких ссылок. Правда местами упоминается Государственный архив Тамбовской области, но нет ни библиографии, ни подстрочных, ни концевых ссылок. Поймите, ссылки в любой книге необходимы, они придают ей достоверность, без них она превращается в публичный листок никуда не годный и которому никто не будет доверять. Без них все, что вы понаписали не «жизнеописание», а сборник в лучшем случае исторических анекдотов о том о сем. Ссылка еще и некая форма признательности сотрудникам того же Тамбовского архива, краеведческого музея, Пушкинской библиотеки. Неужели вежливость теперь необязательная добродетель для христианина?

Помимо всего прочего, мы выходим на проблему восьмой заповеди, которая гласит «не укради». Как-то в среде издателей в настоящее время достаточно широко толкуют эту заповедь. Особенно в тех случаях, когда она касается так называемой «интеллектуальной собственности». Но факт остается фактом: если ты взял чей-либо материал и не указал, откуда ты его взял (тем более под этим условием тебе его и давали), то такой материал считается краденным.

Лёвин О.Ю., церковный историк

Пятьдесят процентов территории города Тамбова застроено частными домами: деревянными и каменными, разной формы и размеров. Пока многоэтажные монолиты все еще островки посреди этого моря частных домов. Они заполоняют все и они повсюду. Судите сами: от стадиона «Динамо» (и за «Динамо) вплоть до ул. Интернациональной, далее за Студенцом, стихия частных домов разлита почти по всему Ленинскому, Советскому и Октябрьскому районам, а прерывается только многоэтажными гигантами улиц Магистральной и Рылеева.

Пожалуй, самая старая часть расположена в районе, между стадионом «Динамо» (старое название Инвалидный луг) и ул. Максима Горького (Араповская). Этот район осваивался еще в XVIII в. и являл собой новое лицо города, так как застраивался в соответствии с генеральным планом. Все улицы здесь вытянулись от набережной канала реки Цны почти по прямой и все они должны были заканчиваться уже за валом и рвом, возведенном в том же XVIII в.